Теоретические взгляды У. Эко на категорию автора находятся в рамках более широкой концепции, определяющей суть, закономерности и принципы процесса интерпретации.
Вопрос об интерпретации является одним из фундаментальных среди многих гуманитарных дисциплин, он имеет большую историю исследований и дискуссий. На текущем этапе развития философской и литературоведческой мысли интерпретация, например, осмысляется как «конституированный метод и эксплицитно поставленная проблема, ставшая ключевой для философской герменевтики, вырастающей из экзегетической традиции» (Грицанов, Можейко, 2001: 330).
Вопрос об авторе попадает в поле научных интересов У. Эко в силу того, что, по его мнению, автор является одной из ключевых фигур интерпретации. Для Эко интерпретация — это процесс и результат извлечения смыслов, а также осмысление данного результата и построение собственной концепции на основе извлеченных смыслов. Исходя из этого положения важными становятся следующие вопросы: кто является гарантом аутентичности выявленных смыслов; кто определяет возможные границы интерпретации; кто несет ответственность за искажение или подмену смыслов в полученной концепции-трактовке произведения, иными словами — за возможную гиперинтерпретацию?
Научные воззрения У. Эко по заявленному вопросу вписываются в контекст его общегуманитарных и лингвистических исследований, например его работ по семиотике, эстетике и теории массовой коммуникации «Открытое произведение» (1962) и «Отсутствующая структура. Введение в семиологию» (1968), связанных с разработкой семиотического анализа текста, что подчеркивает междисциплинарный и общефилософский характер проблемы авторской категории у Эко.
В понимании интерпретации У. Эко изначально ориентируется на философские воззрения Чарльза Сандерса Пирса, разрабатывавшего проблематику семиотического анализа текста и вопросы соотношения знаковой и объективной реальности. Эко, так же как и Пирс, рассматривает интерпретацию в рамках общей теории коммуникации, связывает ее с семиотикой, семиотическим анализом, спецификой текстов как знаковых систем, т. е. с вопросом семиозиса [1].
Специфика семиотического анализа, которую описывает Эко вслед за Ч. С. Пирсом, Р. О. Якобсоном, М. Бензе, Ж. Женнетом, является одной из магистральных тем его монографического исследования «Отсутствующая структура. Введение в семиологию» (1968). В этом труде, создававшемся на протяжении многих лет, можно проследить изменение взглядов У. Эко, происходившее в ходе сотрудничества и дискуссий, в частности с Р. Бартом и представителями группы «Ком-мюникасьон» (ее составляли ученые-семио-логи, писавшие для французского журнала «Коммюникасьон» в 60-е годы прошлого века: К. Метц, К. Бремон, Р. Барт, Ц. Тодоров и др.).
В проблемном поле семиотического анализа фигурирует и категория «автор». Специфика заключается в том, что художественное произведение рассматривается как феномен коммуникации. Об этом Эко пишет в «Отсутствующей структуре»: «Все феномены культуры рассматриваются как факты коммуникации и отдельные сообщения организуются и становятся понятными в соотнесении с кодом» (Эко, 2004Ь: 35). Далее он отмечает, что «семиология рассматривает все явления культуры как знаковые системы, предполагая, что они таковыми и являются… » (там же).
Так, У. Эко, допуская равенство (в известной степени, условное) между художественным текстом и феноменом коммуникации, говорит о возможности анализа данного текста с позиций и в терминах общей теории информации: «Даже эстетика иногда заимствует некоторые понятия теории коммуникации, используя их в своих целях. Ныне мы наблюдаем ощутимую унификацию поля исследований, позволяющую описывать самые разные явления с помощью одного и того же научного инструментария» (Эко, 2004Ь: 44).
Согласно теории коммуникации, сжато изложенной Эко в одной из глав «Отсутствующей структуры», процесс коммуникации в упрощенном виде (в узком смысле интерпретации) обусловливается присутствием отправителя, собственно сообщения и адресата, а также кода, посредством которого происходит расшифровка сообщения. Дальнейший анализ коммуникационных моделей и стратегий становится первым шагом на пути к узкоспециальному, в частности литературоведческому анализу художественного текста, обнаружения и исследования стратегии «образцового автора» в нем. Для Эко этот шаг имеет принципиальное и решающее значение.
Стремление синтезировать коммуникативный и эстетический подходы к изучению любого феномена культуры закономерно приводит Эко к объединению лингвистического и литературоведческого анализа при рассмотрении литературных произведений. Объединение двух подходов призвано расширить рамки не только научного исследования текста, но и читательского восприятия произведения во всей его полноте, богатстве смыслов, «зашифрованных» и переданных через текст.
Итак, согласно коммуникационной модели, заимствованной У. Эко из общей теории информации (в изложении Ч. С. Пирса) и Р. О. Якобсона, первостепенную значимость для процесса интерпретации приобретают отправитель — автор, адресат — читатель и собственно само сообщение — художественный текст, сопряженный с определенным кодом (языковым, культурным, историческим и т. д.).
Ситуация, о которой ведет речь Эко, осложняется тем, что у художественных текстов есть и особая, эстетическая функция (Эко, 2004а: 95). Понятие эстетической функции Эко без существенных изменений заимствует у Р. О. Якобсона, а классификацию информационных уровней эстетического сообщения — у М. Бензе.
Вслед за Якобсоном и Бензе он утверждает, что «сообщение приобретает эстетическую функцию тогда, когда оно построено таким образом, что оказывается неоднозначным и направлено на самое себя, то есть стремится привлечь внимание адресата к тому, как оно построено. Полностью неоднозначное сообщение предельно информативно, потому что побуждает адресата (читателя) к всевозможным его толкованиям, побуждает к усилению интерпретации, помогая подобрать ключ к пониманию и осмыслению получаемого сообщения в полной мере. Феномен „эстетической информации“ есть не что иное, как ряд возможных интерпретаций, не улавливаемых никакой теорией коммуникации» (Эко, 2004Ь: 99).
Неоднозначность сообщения для Эко связана также с феноменом, ставшим предметом исследования в его книге «Открытое произведение» (1962), — феноменом открытости/закрытости произведения. В этой ранней работе сказалась увлеченность Эко установлением прав читателя в качестве свободного интерпретатора художественных текстов, а также идеей читательской стратегии, реализованной в тексте. Между тем во вступительной главе ксвоей книге «Роль читателя» (1978) Эко писал, что, подчеркивая роль интерпретатора, он и мысли не допускал о том, что «открытое произведение» — это нечто, что может быть наполнено любым содержанием по воле его эмпирических читателей независимо от свойств текстуальных объектов (Эко, 2005: 9-10). Напротив, по Эко, художественный текст включает в себя, помимо его основных подлежащих анализу свойств, определенные структурные механизмы, которые детерминируют интерпретативные стратегии. «Сказать, что интерпретация… потенциально неограниченна, не означает, что у интерпретации нет объекта и она существует только ради себя самой», — заявляет Эко (Eco, 1992: 38). Его интересовала не одна-единственная сторона процесса интерпретации — проблема читательской рецепции, но, скорее, диалектика прав текста и прав его интерпретаторов, отношения автора и читателя.
В 1990 г. вышло в свет исследование Эко «Пределы интерпретации», в котором ученый, с одной стороны, предпринял попытку, опираясь на работы К. Поппера, дать разграничение истинных и ложных прочтений текста, в научных терминах описать свои взгляды по проблеме интерпретации, с другой стороны, проанализировав свой предшествовавший научный опыт по проблеме интерпретации, признал за собой ряд промахов и несознательных ошибок, допущенных в предшествующих работах. Исследователь А. Р. Усманова пишет: «Эко впоследствии пришлось взять на себя „ответственность“ за эскалацию „открытости“ и бесконечности интерпретации», пересмотреть и трансформировать собственные научные взгляды (Усманова, 2000a: 128-129).
В этом же году в Кембридже состоялась дискуссия между У. Эко, Р. Рорти, Дж. Калле-ром и К. Брук-Роуз: в центре научного спора снова находилась проблема интерпретации и гиперинтерпретации. Причиной для дискуссии послужили расхождения в понимании границ интерпретации и свободы интерпретатора. Эко выступил с критикой взглядов своих оппонентов. Наибольшие возражения у него вызвала, как отмечает А. Р. Усманова, «общая тенденция воспринимать неограниченный се-миозис в качестве свободного прочтения, в процессе которого воля интерпретатора согласно метафорическому выражению Р. Рорти „обтесывает“ текст в своих целях» (Усманова, 2000b: 124). Эко утверждает, что подобный способ интерпретирования художественного текста не может привести ни к чему иному, как к ложной интерпретации, когда интерпретатор произвольным образом приписывает тексту свои субъективные смыслы (Eco, 1990: 42).
В Кембридже Эко вступает в дискуссию не только с Р. Рорти, Э. Каллером, но и — заочно — с рядом других ученых, в частности с Ж. Деррида, который считал, что у интерпретации нет четко определенных критериев. По поводу их полемику С. Рейнгольд пишет: «В международных дискуссиях о природе значения и возможностях интерпретации у Эко сложилась своя позиция. В последних работах он высказывал замечания в адрес современной критики, особенно американской, в духе Деррида… По мнению Эко, такая критика позволяет порождать ничем не контролируемый поток прочтений. В Кембридже Эко развил свой протест, обсуждая пути ограничения и определения некоторых интерпретаций как „чрезмерных“. Его аргументы и уточнения (замысел автора, „намерения текста“, моделируемый читатель и т. д.) в общем связаны с теорией влияния читателя на процесс формирования смысла» (Рейнгольд, 1994: 271-274). Это влияние, считал Эко, не должно быть абсолютизировано и доведено до абсурда. Таким образом, он возвращал себя и своих читателей к понятию «здравый смысл».
Сложный путь эволюции научных взглядов Умберто Эко отразился на его представлениях об интерпретации и ее ключевых фигурах, обусловил дальнейшие пути осмысления роли авторской категории в активном взаимодействии с читателем.
Примечание:
- Под семиозисом Пирс подразумевал процесс функционирования знака, в котором обнаруживается, что каждый знак с известной необходимостью является интерпретацией предшествующего ему знака. В процессе семиозиса, по Пирсу, нет ни конечного объекта, ни конечного интерпретанта, и тем не менее только благодаря этим отношениям между знаком и его объектом мы познаем нечто, что находится за пределами знаковых систем (Peirce, 1955: 99-100).
Список литературы:
Грицанов, А. А., Можейко, М. А. (2001) Постмодернизм. Энциклопедия. Минск : Интерпрес-сервис ; Книжный Дом.
Рейнгольд, С. (1994) «Отравить монаха», или человеческие ценности по Умберто Эко // Иностранная литература. №4. С. 269-274.
Усманова, А. Р. (2000a) Умберто Эко: Парадоксы интерпретации : дис. … канд. филол. наук. Минск.
Усманова, А. Р. (2000b) Умберто Эко: Парадоксы интерпретации. Минск : Пропилеи.
Эко, У. (2004a) Открытое произведение : Форма и неопределенность в современной поэтике СПб. : Академический проект.
Эко, У. (2004b) Отсутствующая структура : Введение в семиологию. СПб. : Symposium.
Эко, У. (2005) Роль читателя : Исследования по семиотике текста. СПб. : Symposium.
Eco, U. (1990) Unlimited Semiosis and Drift: Pragmaticism vs. «Pragmatism» // The Limits ofln-terpretation (Advances in Semiotics). Bloomington ; Indianapolis : Indiana University Press. P. 22-43.
Eco, U. (1992) Interpretation and Overinterpretation. Cambridge : Cambridge University Press.
Peirce, Ch. S. (1955) Logic as Semiotic: The Theory ofSigns // Philosophical Writings of Peirce / еd. by J. Buchler. N. Y. : Dover Publications. P. 98-119.
Автор: Л. А. Ерохина (Московский педагогический государственный университет).
Источник: CYBERLENINKA