Одним из последствий всемирного экономического кризиса 2008 года стало обострение проблемы госдолга ряда стран Евросоюза. В самом плохом положении оказалась Греция. Одним из вариантов решения проблемы её долга стало предложение исключить Грецию еврозоны и перевести обратно на драхму. По мнению многих европейских интеллектуалов, эти действия могли бы спровоцировать распад политического единства Евросоюза. Журналист и писатель Бернар-Анри Леви выразил эту мысль в наиболее категорической форме, сначала в колонке в газете “Le point”, а затем в обращении «Европа или хаос», которое вместе с ним подписал ряд известных европейских писателей, в том числе Умберто Эко
Европа не переживает кризис, она умирает.
Нет, не Европа как территория, разумеется.
Европа как Идея.
Европа как мечта и как проект.
Именно та Европа в духовном смысле, как ее чествовал Эдмунд Гуссерль в своих двух программных лекциях, которые в 1938 г. он читал в Вене и Праге накануне катастрофы установления нацистской власти.
Европа как воля и представление, как химера и как стройплощадка.
Европа, которая дала свободу нашим отцам, Европа, которая еще раз стала новой идеей в Европе, которая смогла принести после Второй мировой войны народам мир, благополучие, которая распространила демократию в невиданных прежде масштабах.
И вот эта Европа снова на наших глазах подвергается распаду.
Она распадается в Афинах, одной из своих колыбелей, при безразличии и цинизме наций-сестер.
Было время широкой поддержки Греции, движения филэллинства в начале XIX века. Тогда – от Шатобриана до Байрона, скончавшегося в греческом городе Месолонгионе, от Берлиоза до Делакруа, от Пушкина до молодого Виктора Гюго, все, кого Европа числила художниками, поэтами, большими умами, – спешили на помощь Греции и сражались за ее свободу.
Мы от этого далеки сегодня. Представим, что те великие европейцы опять вышли на бой против упадка и порабощения в новом обличье. Представим, что они сражаются бок о бок с греками, но не находят ничего лучшего, чем осыпать их бранью, заклеймить их позором, швырнуть их на землю. А затем, согласно плану жестких мер, предписанных программой по борьбе с бедностью, под которой от греков требуют подписаться, их лишают их той самой независимости, которую они совсем недавно обрели вновь.
Она распадается в Риме, в своей другой колыбели, в своем другом цоколе, второй – третьей был дух Иерусалима – матричной основе своей нравственности и опыта познания. В Риме, в том еще одном месте, где открыли различие между законом и правом, или между человеком и гражданином, и это стало исходной точкой модели демократии, давшей столь многое, – и не только Европе, но и миру. Этот римский источник оказался заражен отравой берлусконизма, который вовсе до конца и не изжит. Этот духовный и культурный стольный град иногда причисляют, вместе с Испанией, Португалией, Грецией и Ирландией, к печально известной группе стран PIIGS, которую подвергают публичной порке финансовые учреждения без совести и памяти. Италия, которая дала начало благоустройству мира в Европе, и которая, заслуженно или нет, выглядит больным человеком континента – что за несчастье! Какая насмешка!
Она распадается повсюду с запада на восток, с севера на юг, когда идут в рост все эти популизмы, эти шовинизмы, эти идеологии отторжения и ненависти.
Ведь как раз в том миссия Европы и состоит, чтобы отправить их на обочину, остудить их пыл. А они позорно поднимают голову – и сколь далеко теперь от времени, когда на улицах Франции, в знак солидарности со студентом, которого оскорбил лидер партии со столь же короткой памятью, сколь невелики и его идеи, мы скандировали: «мы все немецкие евреи»! Ушли в далекое прошлое движения солидарности – в Лондоне, Берлине, Риме, Париже, – с инакомыслящими из той другой Европы, которую Милан Кундера назвал «Европой под игом», а для Европы она оказалась словно сердцевиной! А малый Интернационал свободных умов, которые двадцать лет назад боролись за ту душу Европы, которая была олицетворена в Сараево, которая попадала под бомбы и становилась добычей безжалостных этнических чисток, – куда же он исчез и почему его больше не слышно?
А затем Европа окончательно распадется из-за неостановимого кризиса евро. Его, как всем очевидно, нет способа урегулировать. Что это, как не химера, – единственная в своем роде абстрактная валюта, неустойчивая, поскольку ее не поддерживают сбережения, ресурсы, совокупное налогообложение? Те общие денежные единицы, которые исторически были в обращении (марка времен Немецкого таможенного союза (середина XIX в.), лира объединенной Италии (с 1861 по 2002 гг.), швейцарский франк, доллар) – ведь это именно те, и только те единые валюты, которые опирались на общий политический проект. Разве нет железного закона, определяющего, чтобы у единственного платежного средства был минимальный бюджет, бухгалтерский стандарт, принципы инвестирования, говоря коротко, общепринятая политика?
Жестокая в своей неумолимости теорема.
Без объединения невозможно поддерживать валюту.
Без политического единства валюта продержится несколько десятилетий, а затем по причине войны или кризиса развалится.
Иначе говоря, нельзя обойтись без развития такой политики объединения – обязательство к ее проведению вписано в страницы европейских договоров, но никто из лидеров, очевидно, не желает воспринимать это всерьез – без отъятия полномочий у национальных государств и, стало быть, без полного поражения таких радетелей суверенитета, которые подталкивают народы к отступлению и краху. Без этого евро рухнет, как рухнул бы доллар, выиграй южане 150 лет назад Гражданскую войну.
Недавно говорили: социализм или варварство.
Сегодня следует говорить: политический союз или варварство.
Лучше же сказать: объединение или разгром и, последствием разгрома, упадок общества, неустойчивость, навал безработицы, беспомощность.
А еще лучше сказать: или Европа делает вперед еще один шаг, но решительный, на пути политической интеграции, или она покидает Историю и погружается в хаос.
У нас нет выбора: политический союз или смерть.
Такая смерть может принимать многие обличья и разные обороты.
Длиться она может два, три, пять, десять лет, и много раз ей будет сопутствовать ремиссия, и каждый раз будет появляться чувство, будто худшее уже миновало.
Но оно настанет. Европа выпадет из истории. Так или иначе, если ничего не будет сделано, это произойдет. Это никакая не гипотеза, смутный страх, красная тряпка, которой машут перед глазами упрямых европейцев. Это определенность. Безвыходный и неминуемый предел. Все остальное – заклинания одних, мелочные сделки других, фонд сплочения «Это самое…», стабилизационный банк «Как бишь его…» – не больше чем подвижка часа расплаты и удержание умирающего в иллюзии, будто ему дадут отсрочку.
Подписано:
Бернар-Анри Леви, Салман Рушди, Клаудио Магрис, Антониу Лобу Антунеш, Фернандо Саватер, Юлия Кристева, Хуан-Луис Себриан, Петер Шнайдер, Василис Алексакис, Ханс-Кристоф Бух, Умберто Эко, Дьердь Конрад
Источник: bernard-henri-levy.com
Перевёл: Сергей Акишин